Допустим, сегодня ты едешь по кольцевой, немного уставший, но в целом почти живой, и день на исходе, и праздники впереди. А город вокруг – растревоженный темный улей, гудит и шепчет, крадется и караулит, и ночь уже близко – она серебряной пулей
горит в груди.
Ты чуешь ее сквозь камень, как мертвую воду, и посередине тусклого перехода вдыхаешь воздух и понимаешь – яд; стоишь у холодной стены и глядишь под ноги, и шепотом говоришь: подожди немного,
кажется, я…
А он встает над тобой как бесплотный морок, не различая, август или январь: не бойся, стой и смотри, это город, город, в котором толпятся и ходят по головам, живут без затей, обжигаясь слепыми снами, укладывают детей и ложатся сами, боятся чужих и цепляются за похожих,
и если ты будешь жив –
у тебя это будет тоже:
под вечер такси с вокзала, по двести дешевой водки, принцессы рабочих кварталов – раскрашенные идиотки, живые сердца в плену полумертвых тел. Глядишь в витрину – похмельная злая рожа, испуганно плачешь шепотом: Боже, Боже,
я этого не хотел…
…Это проходит; город, где твое жало, где острые иглы уличных фонарей? Здесь можно бродить, выговаривая усталость в провалы ночных дверей. Город не дремлет, он знает, что ты чужой, как камень в горле у водосточной трубы; и кем бы ты ни был, куда бы теперь ни шел –
ты скоро забудешь, что был.